Люди не хотят болеть, это ограничение возможностей и боль. Боль непереносима, невозможна, пугающая.
С самых древних времён люди знали как ее облегчить. Люди выращивают мак уже пять тысяч лет. Отец медицины Гиппократ признал лечебные свойства этого растения. Но даже в древнем мире люди понимали, что благотворные силы этого мака опасны зависимостью. Для римлян мак был символом сна и смерти. История человечества это игра с болью, поиск облегчения боли. И мак оставался лишь последней надеждой.
Но в мире произошло то, что особо не заметили - эпидемия опиоидов.
Центр по контролю и профилактике заболеваний США официально объявил о ней в 2011 году. «Опиоиды не следует рассматривать как терапию первой линии или рутинную терапию хронической боли», - говорится в руководстве CDC, и врачам рекомендуется сначала рассмотреть «нефармакологические» подходы, такие как физиотерапия, и «неопиоидные фармакологические» методы лечения». Два моих поста про гипнотерапию не заинтересовали читателей, потому что в обществе воспитана вера в фарму, в волшебную таблетку. Мысль, что срочно необходимо возвращаться к физиотерапии и психотерапии пока плохо укладывается в головы. Пока есть обезболивающая таблеточка.
Самая богатая семья не Ротшильды, а Саклеры. Но они долго предпочитали оставаться в тени. И только когда они «доигрались», их имена появились в крупнейшем опиоидном скандале США. Вообще перед 2019 годом фарминдустрия получила много таких скандалов и успела выплатить часть многомиллиардных исков.
2020 стал обнулением. В чем причина опиоидного дела и что ещё попутно вскрылось? Долгое время сильные обезболивающие давали лишь при неизлечимых мучительных заболеваниях, при паллиативной помощи. Но от боли страдают все? Почему бы не продать их большему числу людей? Для этого стали появляться препараты, якобы не вызывающие зависимость, один из них оксиконтин.
Когда врачи, прописавшие оксиконтин, начали сообщать, что пациенты приходили к ним с симптомами отмены (зуд, тошнота, дрожь), то у производителя был ответ. В 1989 году появился термин «псевдозависимость». Как объясняется в брошюре по обезболиванию, распространенной Ригаие (компания Саклеров), псевдозависимость «кажется похожей на зависимость, но возникает из-за неизлечимой боли». «Непонимание этого
феномена может привести к тому, что клиницист будет неуместно клеймить пациента ярлыком «наркоман». Псевдозависимость обычно прекращалась, как только боль уменьшалась - «часто за счет увеличения дозы опиоидов». Прекрасная же логика? Чем хуже нынешней с «уколом здоровья»?
Старший медицинский советник Ригаце Дж. Дэвид Хэддокс сравнил оксиконтин с овощем, сказав: «Если бы я дал вам стебель сельдерея, и вы съели его, это было бы здорово. Но если вы положите его в блендер и попытаетесь впрыснуть в вены, это будет нехорошо». Логика в том, что специальным образом созданное лекарство не вызывает зависимости. И правда, логично: если что-то ввести обходя тканевые барьеры, оно сработает не так, как если его съесть.
Новый аргумент начал бродить по сети. «Люди, которые пили растворимые соки в 90-х, боятся сделать «укол здоровья». То, что выпито, проходит множество фильтров, а впрыснутое в вену попадает сразу в жидкости тела (кровь, лимфа, межклеточный гель).
В инструкции к оксиконтину было написано: если не разжевывать, то действие 12 часов (на самом деле 8), если разжевать - мгновенное. Прекрасная инструкция. Когда под давлением судов и разгневанной общественности оксиконтин обзавёлся более прочной оболочкой, которую невозможно разрушить, спрос упал на 40%. То есть понятно, что лекарство использовалось в рекреационных целях. Артур Саклер считал, что «все проблемы со здоровьем ложатся на самого человека». И Пердью (компания-производитель) считала, что передозировка оксиконтина является вопросом личной ответственности, а не вызывающими привыкание свойствами препарата. Дело в том, что Пермью и империя Саклеров не просто создали очередной опиодный препарат, они создали систему продвижения. А это самое дорогое, что сейчас существует. Мало произвести - надо продать.
Артур Саклер обучался у голландского психоаналитика Йохана Х. В. ван Офуйсена, которого Саклер гордо назвал «любимым учеником Фрейда». Артур и его братья, дети еврейских иммигрантов из Галиции и Польши, выросли в Бруклине во время Великой депрессии. Он родился в 1913
году. Обучение в медицинской школе Нью-Йорка он оплачивал работая копирайтером в рекламном агентстве, специализирующемся на медицине, в компании, которую он купит в 1947 году. Он был первым врачом, который использовал ультразвук в качестве диагностического инструмента. Но в большей степени он интересовался психическим здоровьем. Исследования на людях, которые были как бы остановлены после Второй мировой войны, еще не находились под надзором Нюрнбергского кодекса, а затем Хельсинкской декларации и доклада Бельмана (1978).
Три фундаментальных этических принципа, сформулированных в отчете Бельмана для использования любого человека в качестве объекта исследования:
Уважение к людям: защита автономии всех людей, вежливое и уважительное обращение с ними, а также возможность получения осознанного согласия. Исследователи должны быть правдивыми и не допускать: обмана;
Польза: «Не навреди» при максимальном увеличении пользы для исследовательского проекта и минимизации рисков для субъектов исследования;
Справедливость: обеспечение разумных, не связанных с эксплуатацией и хорошо продуманных процедур.
Саклеры стремились найти замену электросудорожный терапии. Они «лечили» гистамином людей, страдающих шизофренией, биполярным расстройством и деменцией, а так же тем, что после стало называться депрессией. Людям делали инъекции гистамина увеличивающейся
дозы в течение 24 дней. В ходе лечения у них падало артериальное давление; когда их артериальное давление восстанавливалось, им давали более сильную дозу, пока артериальное давление не достигало 60/0 ммрт. Некоторым добавляли инъекции инсулина. С помощью Саклера фармацевтический гигант Рfizer, ранее занимавшийся производством химической продукции, начал свой бизнес по выпуску лекарств,
отпускаемых по рецепту. Через прямой маркетинг к врачам в течение 1960 - х годов, он популяризировал десятки лекарств, включая либриум и валики. Он стал издателем ив 1960 году основал еж медицинскую газету Medical Tribune.
Маркетинг валиума Саклером помог сделать его первым лекарством, продажи которого составили 100 миллионов долларов, а к 1971 году либриум и валиум принесли La Riche 2 миллиарда долларов. В результате его успеха многие другие фармацевтические компании начали продвигать свои лекарства аналогичным образом. Профессор Эван Герстманн написал в Forbes: «Конечно, мошеннический маркетинг - это действительно очень неправильно. Но было бы абсурдным утверждать, что, поскольку Артур Саклер первым ввел прямой маркетинг для врачей, он несет ответственность за мошенническое использование этой техники».
В 1997 г. Артур был посмертно занесен в Зал славы медицинской рекламы, и в цитировании отмечались его достижения в том, что он «привнес всю мощь рекламы и продвижения в фармацевтический маркетинг». Аллен Фрэнсис сказал об этом иначе: «Большинство сомнительных практик, которые привели фармацевтическую промышленность в бедствие, в котором она находится сегодня, можно приписать Артуру Саклеру». И вот ещё мнение: «По сути, это преступный клан... наркодилеры в красивых костюмах и платьях».
Приемы рекламы Артура Саклера были откровенно мошенническими. В 1950-х он выпустил рекламу нового антибиотика Pfizer, сигмамицина: набор визитных карточек врачей со словами: «Все больше и больше врачей выбирают сигмамицин». В 1959 году репортер Тhe Saturday Review попытался связаться с некоторыми из врачей, имена которых были в карточках. Их не было. В одной рекламе либриума была изображена молодая
женщина с охапкой книг и высказано предположение, что даже банальное беспокойство, которое испытывает первокурсник колледжа, выходя из дома, лучше всего преодолевать с помощью транквилизаторов. Саклер продвигал валиум для такого широкого круга применений, что в 1965 году врач в журнале Рsychosomatics спросил: «Когда мы не можем использовать этот препарат?»
Одна из рекламных кампаний призвала врачей прописывать валиум людям без каких-либо психиатрических симптомов: «Для такого типа пациентов - без явной патологии - подумайте о пользе валиума». Компания Roche, производитель валиума, не проводила исследований его способности вызывать привыкание.
Ещё интереснее был ответ на рассмотрение побочного действия препарата для понижения холестерина: «Лучше тонкие волосы, чем толстые артерии». Остроумие и мошеннические манипуляции вместо исследований и оценивания рисков.
Опиоидная история началась уже после смерти отца- основателя. В 1970-е в США опиоиды в медицине не использовались, а среди врачей существовала так называемая «опиоидофобия». Лондонский врач, работавший на Сисиль Сондерс, знаменитую британскую медсестру, основателя хосписного движения, предложил британскому подразделению компании разработать таблетки на основе морфина с отсроченным высвобождением. Так в 1987 году на рынке США появилось инновационное болеутоляющее МС-Контин, которое стало настоящим хитом в терапии больных раком. Несмотря на популярность, МС-Контин не мог стать болеутоляющим №1 — по большей части из-за того, что по отношению к морфину существовало предубеждение, люди считали, что морфин надо получать лишь больным раком. В 1990 году Ричарду Саклеру и другим топ-менеджерам компании вице-президент компании по клиническим исследованиям Роберт Кайко предложил разработку на основе оксикодона — аналогичного морфину вещества, которое в 1916 году разработали в Германии.
В 1995 году FDА одобрило использование оксиконтина при умеренной и сильной боли. Purdue Рharma разрешили поместить на упаковку надпись, что длительное действие препарата «снижает» его привлекательность для наркоманов. На собрании компании, празднуя запуск нового лекарства, Ричард Саклер (сын Реймонда Саклеряа) заявил: «За запуском оксиконтина последует снежная буря рецептов, которая похоронит конкурентов». Мортимер, Реймонд и Ричард Саклер переняли маркетинговые приемы Артура и запустили одну из крупнейших в истории фармацевтики рекламных кампаний. Они наняли тысячи торговых представителей, провели с ними тренинги и вооружили диаграммами с описанием плюсов препарата. С 1996 по 2001 годы число рецептов на оксиконтин в США выросло с 300 тысяч до почти шести миллионов — и препарат стал приносить Рurdue Рharma по $1 миллиарду в год. А в 2016 году Forbes оценил состояние семьи Саклер в $13 миллиардов. Это лишь примерная цифра, но они явно богаче пресловутых Рокфеллеров. Семья Саклер — большие филантропы, они спонсируют десятки музеев по всему миру, финансируют различные научные и исследовательские программы, университеты. Музеи и университеты могут продолжать принимать деньги от Саклеров без вопросов и споров.
Каждые полчаса рождается ребенок с физической зависимостью от опиоидов. В таких местах, как Хантингтон, Западная Вирджиния, 10% новорожденных зависят от опиоидов. В августе 2015 года, несмотря на возражения критиков, компания получила одобрение FDA на продажу Оксиконтина детям в возрасте от одиннадцати лет.
Рurdue Рharma сейчас признает, что существует опиоидный кризис, но утверждает, что предприняла все возможные шаги для его решения, от спонсирования программ «мониторинга рецептов» в некоторых штатах до просвещения по вопросам злоупотребления наркотиками. В штате Огайо в 2018 году 2,3 миллиона жителей - примерно каждый 5 человек в штате - получили рецепт на опиоиды. Но империя продолжает финансировать массу феминистких и прочих «благотворительных» программ, включая фонд Малалы. В июле 2019 года парижский Лувр убрал из крыла восточных древностей все таблички с именем американского мецената и крупнейшего своего спонсора Мортимера Саклера.
Этот скандал нетак заметен, потому что сами люди сделали свой выбор в пользу «спасительной таблетки», а не физиотерапии и психотерапии. И прав был Аютур Саклер - люди сами виноваты?
