Уведомления
Очистить все
Мезенреализм - посты.
1
Сообщений
1
Пользователи
0
Лайки
209
Просмотров
Тема начата
Сейчас развелось много конспирологов. Некоторые (совсем небольшая часть) из них ещё сохраняют память о тех лабораториях, которые были во времена СССР. Большинство пересказывает романы фантастов и делает переводы с западных выдумок.
Лабораторий, изучающих воздействия на человека и способы противостоять этим воздействиям, очень много. Знание ищется множеством групп.
В одну такую группу я пришла в 17 лет. Лаборатория не сидела в бункере. Оборудование стояло в областной больнице. Белый халат я надела сразу и попала в группу, работающую в психиатрической больнице. Руководство знало об исследовательской группе и обязано было помогать. Понятно, что это произошло не случайно, отец ей руководил, а в МГУ с первой попытки я не попала. Работала я 2 года, потом поступила с избытком баллов и научными работами. Первая моя публикация вышла в ведомственном сборнике, когда мне было 18. Это было частью проекта «Психофизиологическое обеспечение надежности профессиональной деятельности операторов сложных эргатических систем». Таким оператором является авиационный диспетчер. Заодно ещё много тем было, которые сейчас к конспирологическим относят.
Так вот, как только я надела белый халат и пошла в отделение, мне провели подробное обучение о безопасности работы в больнице. В психиатрической больнице, где в любой момент может что-то случиться.
Лабораторий, изучающих воздействия на человека и способы противостоять этим воздействиям, очень много. Знание ищется множеством групп.
В одну такую группу я пришла в 17 лет. Лаборатория не сидела в бункере. Оборудование стояло в областной больнице. Белый халат я надела сразу и попала в группу, работающую в психиатрической больнице. Руководство знало об исследовательской группе и обязано было помогать. Понятно, что это произошло не случайно, отец ей руководил, а в МГУ с первой попытки я не попала. Работала я 2 года, потом поступила с избытком баллов и научными работами. Первая моя публикация вышла в ведомственном сборнике, когда мне было 18. Это было частью проекта «Психофизиологическое обеспечение надежности профессиональной деятельности операторов сложных эргатических систем». Таким оператором является авиационный диспетчер. Заодно ещё много тем было, которые сейчас к конспирологическим относят.
Так вот, как только я надела белый халат и пошла в отделение, мне провели подробное обучение о безопасности работы в больнице. В психиатрической больнице, где в любой момент может что-то случиться.
Есть профессии, связанные с риском. Это пожарники, например. Они точно знают, что в горящем доме они могут погибнуть. Шахтеры идут в шахту, где может случиться взрыв. Полицейские знают, что каждый день они могут встретиться со смертью. У всех есть инструкции по технике безопасности. На операторы в сложных условиях постоянно ошибаются. Работа врача героическая не потому, что они «сражаются со смертью», а потому, что работа непредсказуемая и связана с людьми, находящимися в изменённом состоянии сознания, в тяжелых эмоциях и просто не несущими ответственность за свои действия. Как в психиатрической больнице. Фундаментальный общий логический недостаток - «Жизнь должна быть справедливой». Если я делаю «добро», меня обязаны любить. Это случится с другими, но не со мной. Врач должен вылечить. Вот эта вера в «справедливость» и есть инфантилизм. Причем появился он недавно, вместе с верой во всемогущество медицины. На любой пост появляется вопрос - как это обнаружить и как избавиться. Есть много случаев, когда ответ только один - никак. Медицина не всемогуща, а врач - не супергерой в плаще. Ему точно так же страшно, больно и обидно.
Жизнь несправедлива. СМИ нечестны. Политика - это сплошная ложь. Инфекционное заболевание тоже нечестно, и трудно представить, почему вдруг у здорового человека появляется тяжелая болезнь на фоне полного благополучия. Вера в справедливость - это центральный изъян в большей части мышления, которое пронизывает нынешнюю «гуманную» мысль, включая накопленные обиды. Что каким-то образом «несправедливость» прошлого может быть исправлена в настоящем. У нас нет другого выбора, кроме как иметь дело с миром таким, каким он существует в настоящем. Сам человек создает свой собственный рай или ад. Жаловаться на насилие можно‚ изучать его нужно. И это начали делать. В Британском медицинском журнале вышла в 2018 году статья «Насилие в медицине: необходимое и ненужное, преднамеренное и непреднамеренное». В РФ вышла монография Радзинского В.Е. «Акушерская агрессия». Нельзя сказать, что тема медицинского насилия замалчивается. Как замалчивается проблема потребительского насилия. Сфера услуг - это про обслуживание в ресторане. Медицинская помощь - не услуга. Это совместная деятельность врача-консультанта и оператора. И пациента - главного врача для самого себя.
Если врач превращает пациента в объект воздействия, то не в меньшей степени это связано с тем, что сам пациент себя в объект превратил. Он приходит с запросом, аналогичным обращению к автомеханику. Почините мне механизм. Автомеханик оказывает услугу - чинит сложное техническое устройство. Врача можно воспринимать так же, но это будет неправильно. Врач идёт по тонкому льду, он имеет право на ошибку. Особый генетический профиль, при котором иммунодепрессанты могут убить, обнаруживается много позднее, чем врач может узнать, выполняя обязательный и срочный протокол. Поэтому есть право на ошибку. И если подумать про то, какой уровень переживаний по этому поводу есть у мыслящего врача, то можно простить и грубое обращение, и раздражительность. Только те люди, у кого профессор А.А.Алексеев был последней надеждой, выносили до конца его консультацию. И получали пользу. Множество людей обвиняли его во всем (грубость, неуважительность, фашизм - такие тоже были) и писали гневные отзывы в интернет (когда он вёл большой консультативный приём). Как и матерящаяся медсестра, которая слово «голубчик» в своей жизни никогда не слышала, может сказать больше пользы, чем вежливо разговаривающая.
Есть одна общая беда для врача и пациента - структурное насилие. Это из статьи в британском журнале. Структурное насилие связано с тем, что определенные социальные модели (социальных отношений и ролей, экономического устройства, законов) прочно укоренились и воспринимаются как «данность». Наличие структурного насилия позволяет социально привилегированным врачам видеть себя отделенными от своих пациентов. Когда болезнь воспринимается исключительно через биомедицинские, молекулярные линзы, маловероятно, что врачи будут акцентировать внимание на социальных детерминантах болезни. Нет, здесь не о «духовности», а о том, что огромному числу людей недоступны лекарства по 2000 долларов и качественное питание. У них нет сил и времени на спортзалы. Они живут между двухчасовыми дорогами на работу и обратно. Где нужно учить уроки с детьми и готовить еду из того, на что хватает денег. Социальное насилие приводит к тому, что врачи считают пациентов с ограниченными ресурсами ответственными за свои собственные проблемы, людьми, которые не «заботятся» о своем здоровье или не «выбирают» здоровье в качестве наивысшего приоритета. Они живут, и у них приоритет - выжить. Когда такие люди ломаются, то у них нет эффективных моделей поведения в таких ситуациях.
Структурное насилие приводит к причинению вреда пациентам напрямую, так как у них просто нет возможностей вовремя обращаться за помощью и к врачам они поступают в запущенном состоянии. и косвенно, позволяя врачам обвинять пациентов, игнорируя более крупные структурные, то есть социальные проблемы. В сезоне 2020 появились новые проблемы. У врача есть утверждённый протокол. Он строго вынужден его соблюдать. Если человек хочет индивидуального лечения - синьку пить или что-то по крови пускать, то ему надо завести собственного врача и самому нести ответственность. Невозможно заставить человека, находящегося в системе, сделать что-то, что человеку кажется нужным. Например, никто не возьмёт на себя ответственность дать «лекарства Трампа». Сначала медработников инфантильно воспринимали «героями». Потом: когда люди начали умирать, восторженная сентиментальность сменилась гневом. Врачам ещё больше стали угрожать расправой. Насилие начало расти в геометрической прогрессии. Сейчас надо жить так, как меня учили в психиатрической больнице - идти по минному полю. Каждый жест и слова могут вызвать несоразмерную и непонятную реакцию.
Ситуации жестокого обращения в больницах возникают из-за того, что пациенты и их семьи переживают худшие дни своей жизни. Несправедливая работа СМИ с нагнетанием паники создала «идеальный шторм» для опасных взаимодействий. Пациенты требуют утешения. Врачи считают, что время и энергия, затрачиваемые на объяснение процедур пациентам и их семьям, потеряны. Потому что его можно было бы потратить на попытки лечения пациентов. В какой-то момент ломаются все. Люди как будто забывают все то, чему они учат своих детей - быть добрым и уважительным. Все просто сошли с ума, перестали уважать друг друга. Потерялась общая порядочность. Причем не только в медицине, и в потребительском экстремизме тоже. Люди уверовали 3 «услуги» и могут позволить себе орать на операторов, требовать немедленной доставки, приоритетного обслуживания. Более 75% врачей сталкиваются с насилием во время своей практики. Регулярно поступают сообщения о жестоком обращении с врачами, угрозах, издевательствах, жестоком обращении и даже убийствах. Это общемировое явление.
Мир становится более жестоким. Насилие присутствует во всех сферах жизни. Престиж медицинской профессии утрачен, несмотря на надежды его восстановления в самом начале событий сезона 2020. И снова требуется обучение врачей основам личной безопасности. Время, когда можно было безнаказанно хамить, внезапно ушло. Именно потому, что весь мир внезапно стал психиатрической больницей. длительное время ожидания, короткие консультации и плохое общение между врачом и пациентом могут легко вызвать напряженность, особенно когда врачи не оправдывают высоких ожиданий пациентов. Ведь СМИ приучили людей мыслить в категориях «врачи обязаны вылечить». Врачи, осуществляющие уход, являются легкой мишенью для разочарования пациентов. Исследования связывают этот рост числа случаев насилия с коммерциализацией медицины, недофинансированием и недоверием к врачам и больницам. до конца 20- го века профессия врача считалась самой благородной из профессий. Но потом что- то пошло не так. Может быть потому, что исчезла категория смирения и все решили «стать здоровыми».
Низкое качество медицинских услуг и повышение осведомленности пациентов привели к увеличению числа медицинских споров и к насилию. Пока преобладает устное. Но с нарастанием напряжения, будет больше и физического. Неблагоприятные медицинские события вызывают бурную реакцию со стороны непрофессионала. Врачи скорой помощи и реанимации почти каждый день сталкиваются с насилием, когда имеют дело с родственниками пациентов. Это отдельная беда. Люди, посещающие частные больницы, ожидают от врачей исключительно качественного обслуживания (!), поскольку они заплатили за это. Все решает только одна цитата из работ профессора А.А. Алексеева. «Пациент — сам для себя главный врач. Врач лишь ему помогает». Мир несправедлив. И это надо принять, чтобы стать взрослым.
Размещено : 29.11.2021 16:04
