Я не читала комментарии специально, не знаю, кто что ответил. Вот сейчас пишу те самые три мысли, которые были заложены во вчерашний пост. А потом сравним, кто угадал все три. К сожалению, по причинам, которые связаны с темой вчерашнего поста, отправка подарка в Украину невозможна. Но мир не остаётся неизменным, все меняется.
1. «Настоящая» наука не обслуживает политику. Наука удовлетворяет любопытство и познаёт мир
2. Мы ещё слишком мало знаем о мире. И требовать от врача «полного исцеления» невозможно. Это требование разрушает и жизнь врача, и жизнь пациента.
3. Есть слова, которые опорочены. Сикорский уже боялся популярного в то время слова «вырождение», используя слово «утомление». Но тоже оставался в мифе о том, что все только портится. А его сын доказал, что нет предопределённости. И слабый ребёнок может оказаться великим человеком.
Кто приблизился к этим выводам?
Есть выражение: мелкие политические деятели времён Аллы Пугачевой. Деятели менялись, Алла оставалась. Тоже самое касается и учёных. Если они начинают приспосабливаться к "новым веяниям" и хотят попасть "в струю", они перестают существовать как учёные. Наука, как и искусство,
только тогда вечны, когда они совершенно самостоятельны. Правда, это сложно сделать.
Когда-то наукой занимались люди, имеющие своё состояние, для удовлетворения собственного любопытства. Короли устраивали собственные анатомические театры - интересно же, что внутри человека, содержали научные школы. И престиж ученого был высок - он открывал тайны
мироздания, а не обслуживал сиюминутные интересы государств.
Ещё выше когда-то был престиж врача. Он действительно был подобен богу со своими склянками и кровопусканиями. За ним и стоял бог.
Если у врача не получилось спасти человека, то всегда можно было сказать "так угодно Богу".
Менялись времена. Усиливалась роль государства, люди теряли веру в Бога и всемогущего врача, говорящего грозным или ласковым голосом. Но в любом случае гипнотическим. "Плох тот врач, от разговора с которым больному не становится легче". Эти времена давно прошли.
И врач стал становиться существом подневольным, сначала от него требовали во что бы то ни стало вылечить человека. А потом над врачом появилось начальство, которое начало требовать "показатели" уколизации, диспансеризации, "доказательности" и соблюдения протокола.
Это ребёнок всегда верит во всемогущество взрослых. И кризис наступает тогда, когда дитя понимает, что взрослые не все могут. Наука еще очень мало знает, чудеса иногда случаются. Но требовать чудес от врача и медицины - это в первую очередь, разрушать себя.
Чудеса случаются. Начало 20 века - это время резкого изменения мира. Не все могли быстро меняться и приспосабливаться. Появилось мнение о том, что неприспособленные "вырождаются’, начались поиски причин “вырождения”. И тогда был сделан шаг к соединительнотканной интегративной медицине. Но политические деятели все испортили. Они поняли все это так, что есть слабые люди, которых надо тем или иным способом уничтожить, чтобы остались сильные.
И врач стал «среднеранговой обезьяной». Об этом ниже.
Первым, кто заметил это изменение социального статуса врача и был Иван Сикорский. О посчитал статистику самоубийств и пришёл к выводу, что медицинская профессия стала совершенно другой. И (!) главная мысль.
Врач должен научиться определять "границы между своей личной ответственностью и ответственностью врачебной науки, которая въ некоторых вопросахъ можетъ быть также бессильна, какъ и отдельные представители ея". Исключительный личностный инфантилизм и профессиональная незрелость врача приводят к тому, что он начинает обещать исцелить всех. А инфантилизм пациента позволяет ему требовать от врача того, что бы он “все поправил".
Они решили сами вершить эволюцию. В результате появилось много трагедий и развитие медицины было остановлено надолго. До сих пор страшно возвращаться к теме соединительнотканных изменений. Понять простую мысль, что эволюция все верно рассчитала, а человек ещё очень далёк от полного понимания биологии, очень непросто.
Люди рвутся все менять. Иван Сикорский верил в том, что "утомление" усиливается в поколениях.Но его собственный сын своей жизнью доказал, что нет строгой предопределённости. И физически слабый ребёнок может стать не только великим изобретателем, но и преодолеть физическую немощь.
Исследование, проведенное университетами Манчестера и Ливерпуля с обезьянами, показало, что те, кто находится в середине иерархии, больше всего подвержен социальному стрессу.
Менеджеры среднего звена и врачи, находящиеся между пациентом и начальством, выгорают быстрее всего. Менеджеры среднего звена - самые несчастные люди в компании, они наименее довольны своей работой. С одной стороны - топы требуют результатов, изменений, внедрения новых технологий. С другой - сотрудники, от которых надо добиваться тех самых результатов и изменений.
Источником аккумулированного стресса и высокой аллостатической нагрузки является социальный конфликт.
Обезьяны в середине иерархии вовлечены в конфликты как с теми, кто ниже их, таки с вышестоящими, а те, кто находится внизу иерархии, дистанцируются от конфликтов. Макаки среднего ранга с большей вероятностью бросят вызов тем, кто выше по социальной лестнице, и им бросят вызов нижестоящие.
То же самое происходит и у людей. Амбициозные люди среднего звена могут захотеть получить доступ к образу жизни более высокого ранга, что может означать, что им придется столкнуться с большим количеством проблем, в то же время им придется поддерживать свою власть над работниками более низкого ранга.
Кэти Эдвардс из Ливерпульского института интегративной биологии провела почти 600 часов, наблюдая за самками берберийских макак.
Уровень стресса определяли по содержанию гормонов в фекалиях. Возможно, не все знают, что фекалии очень информативный анализ. И не требующий травмировать кожу уколами.
Записывали все происходящее с животными: угрозы, погони и пощечины, подчиненное поведение, крик, гримасы, стук зубов, объятия и уход за собой.
Неудивительно, что был зафиксирован самый высокий уровень гормонов стресса в дни после получения угроз и драк. Исследователи обнаружили, что обезьяны из средней страты имели самые высокие зарегистрированные уровни гормонов стресса.
Кэти Эдвардс сейчас работает в Честерском зоопарке, где изучает уровень гормонов стресса для того, чтобы понять, как стимулировать черных носорогов к более частому размножению.
Люди и приматы умеют показывать и считывать стресс. Обезьяны выражают то, что они находятся в расстроенных чувствах, почёсыванием. И у них
почесывание «отгоняет» возможного агрессора: вероятность проявления агрессивного поведения в адрес обезьяны, не проявляющего внешних признаков стресса, была 75%, а в адрес почесывающейся особи — на 25% ниже.
Похожи ли люди на обезьян?
