Наверное, многие смотрели сериал про Доктора Хауса. Раздражительный мизантроп, владеющий детективным клиническим мышлением, изучающий не только человека, но и его образ жизни и место жизни.
Первым таким врачём, заложившим основы детективного клинического подхода, был Григорий Антонович Захарьин. Сейчас его считают основоположником Московской терапевтической школы. Родился он в 1829 году в Пензе, в семье Антона Захарьина из старинного боярского рода. Дедушка был директором Пензенской гимназии в 1804-1807 годах.
Женился столбовой дворянин на внучке Московского профессора с фамилией Гейман. Это были евреи-выкресты, перешедшие из иудаизма в православие. Это еврейское происхождение Григорию Захарьину в конце жизни часто припоминали. Российское государство не отставало от европейских трендов на поиск врагов.
Родительская семья быстро распалась, отец увёз сына в своё имение в Саратове, где он и окончил гимназию, поступил своекоштно в Московский университет. То есть, он сам оплачивал своё обучение и проживание в Москве. Считается, что помогал ему дядя, Родион Гейман, брат матери, бывший в университете профессором химии. Позже Григория Захарьина обвиняли в том, что стал богатым, когда он жертвовал на водопровод в Черногории, его мать жила в нищете и давала уроки французского. Почему не обвиняли братьев?
Благодаря другому брату матери Венедикту Гейману, служившему в Московском военном госпитале, ему удалось выбить трехлетнее обучение в Европе. С этого момента все его работы стали издаваться сразу на нескольких языках. Он учился у светил медицины — Вирхова, Клода Бернара, Людвига Траубе.
Вернувшись в 1864 г. Григорий Антонович Захарьин стал профессором и директором факультетской терапевтической клиники Московского университета. По 2 часа в день (кроме воскресений) он читал лекции с демонстрацией пациентов, ежедневно смотрел больных, вникал в лечебные, административные и хозяйственные вопросы. В течение 35 лет его лекторской деятельности аудитория Московского университета была переполнена.
Все лекции Захарьина были переведены на европейские языки. Захарьин полностью разделял высказывание английского философа Фрэнсиса Бэкона: «Врачебное искусство целиком заключается в наблюдении». Сейчас почему-то медицина про это забыла и возомнила себя экспериментально-«доказательной».
Клиническое мышление он ставил выше дополнительных методов исследования. Врачей, не принимающих людей без анализов, он презирал. Но в отечественной медицине, как и везде, победила школа Боткина. Без вороха анализов к врачу теперь лучше не приходить. Врач будет смотреть в бумажки, а не на человека.
Помня своё бедное детство, Захарьин поставил целью стать очень богатым человеком. И стал им к 40 годам.
Лечиться у Захарьина было разорению подобно. Но не только своими консультациями он стал сверхбогатым человеком. Он лечил влиятельных особ Москвы, среди которых был возглавляющий тогда Московскую еврейскую общину миллионер Лазарь Поляков. Известный банкир с выгодой помещал деньги Захарьина в свои коммерческие и земельные банки. Женился Захарьин крайне успешно на дворянке Апухтиной.
Дочь его решилась выйти замуж по любви. Мать с дочерью очень боялись мнения отца с закидонами, поэтому долго и тщательно инструктировали жениха, запугав его до крайности. Отец невесты потребовал раздеться, что молодой человек и сделал, после тщательного осмотра был вынесен вердикт «здоров» и разрешение на свадьбу.
Сам Захарьин страдал от невралгии, с трудом ходил с палкой. Однако считал, что объяснять правила лечения любому богатому купцу можно только матом. С изнеженной богатой дворянкой мог общаться на изысканном французском. И брал очень-очень много денег за лечение. Причем лечил небольшим количеством лекарств, основное лекарство у него было — изменение образа жизни. Сейчас бы его не поняли — а как же «восполнение дефицитов» и таблетка от каждой болезни?
Он не принимал у себя, всегда ходил сам в дом к больному. Там мог выбить палкой окна, если они были сделаны неоткрывающимися, разбить посуду на кухне, если она была не промыта.
Поговаривают, что мог побить и больного, и членов его семьи. В основе лечения, как он справедливо считал, лежит гигиена.
Захарьина интересовало все: какая у больного семья, куда выходят окна его комнаты, что он ест утром и что вечером, на каком боку спит, что пережил в прошлом и как мыслит свое будущее. Расспрашивать мог часами. Но мог и поставить диагноз и назначить лечение одной фразой.
Однажды Захарьина пригласили к постоянно больному купцу. Зайдя к нему, он велел перестать ездить по Ильинке на лихаче и ушёл. Больной перестал там ездить и выздоровел. Объяснялось это просто — по дороге много церквей, везде купец шапку снимает и крестится, от чего и болеет. Из-за религиозности Захарьин поссорился с Львом Толстым. Любую избыточную «духовность» Захарьин считал проявлением болезни.
Толстовский страх перед смертью был для Захарьина малодушной слабостью, переживания и сомнения великого писателя он расценил как «неврастеническую рефлексию». Свое мнение он не замедлил сообщить Толстому. Толстой впал в гнев и обиделся.
«Лечение, назначаемое Захарьиным, было глубоко продуманным и необременительным (как это всегда бывает у выдающихся врачей, он лечил легко), — писал историк медицины профессор В. Маколкин. — Назначал немногие, но хорошо известные ему средства (врач должен лечить, прежде всего, теми препаратами, которые он хорошо "чувствует", а это исключает безразмерность их списка, что, конечно, не противоречит стремлению использовать новые эффективные лекарства).
Порой он вовсе ничего не выписывал, зато давал множество советов по гигиене, питанию, укладу жизни и т. д.».
Вероятно, именно поэтому он не видел возможности лечить бедных людей. Какой смысл давать таблетки, если человек будет продолжать жить в душной неотапливаемой каморке?
Однажды в разговоре с Иваном Ильичом Мечниковым Захарьин так объяснил свой подход к пациентам: «В Москве врачей много: есть плохие, есть очень хорошие, кому не нравится моя оценка своего труда и досуга – пусть лечатся у других. Для бедных есть клиники, бесплатные лечебницы, и я не желаю отдавать свои силы и время на благотворение; я не могу лечить всю Москву!».
Как пример бескорыстия ему приводили С.П. Боткина, В.А. Манассеина, отказывавшихся от гонораров, бесплатно лечивших неимущих больных. Захарьин на подобные упреки отвечал так: «Если не угодно, пускай идут в бесплатные лечебницы. Адвокаты Плевако и Спасович за трехминутную речь в суде дерут десятки тысяч рублей, и никто не ставит им это в вину. А меня клянут на всех перекрестках! Хотя жрецы нашей адвокатуры спасают от каторги заведомых подлецов и мошенников, а я спасаю людей от смерти».
Действительно, зарабатывал Захарьин много, очень много, но и пожертвования он делал немалые. Гонорары за чтение лекций начиная с 1885 года и до конца его пребывания в университете, распределялись среди
малоимущих больных, низкооплачиваемого персонала факультетских клиник, «недостаточных и прилежных студентов». Захарьин выделял средства на издание журнала, на нужды физико-медицинского общества. Он сделал большой вклад на организацию Музея изящных искусств (ныне Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина).
Григорий Антонович говорил, что «без гигиены и профилактики лечебная медицина бессильна. Победоносно спорить с недугами масс может лишь гигиена». Он серьезно занимался вопросами курортологии и бальнеологии и один из первых в России начал изучать терапевтическое действие минеральных вод далеко от места их источников, после чего в Москве появились первые бутылки с минеральной водой из Ессентуков и Боржоми.
Значение климата и природных факторов он оценивал очень высоко.
Князю Голицыну, который страдал от упадка сил, он посоветовал ехать в деревню: подышите навозом, попейте парного молока, поваляйтесь на душистом сене… «Я не сено, не навоз, не молоко, я только врач, поэтому помочь вам не могу», – заключил Григорий Антонович.
Одним из требований Захарьина к дому, куда он идёт, было требование остановить все часы, выгнать всех детей и обеспечить полную тишину. Это выглядело как чудачество, но это было условием работы.
Он действительно чувствовал человека. И, как у доктора Хауса, его чувствительность была обостренной. И наблюдательность тоже.
И знание эмбриологии, последовательности стадий развития в то время было уже на высоком уровне. Это и позволило ему обнаружить, что по коже можно читать болезни как по книге. В результате в историю медицины Захарьин вошел, как открыватель зон чувствительности кожи.
В 1883 году он обнаружил, что при патологии того или иного внутреннего органа определенные участки кожи становятся повышенно чувствительными и болезненными. Через 15 лет после Захарьина к подобному выводу пришел английский невролог Г. Гед (1861 -1940). Позже эти чувствительные участки кожи получили название проекционных зон Захарьина-Геда и запечатлели в виде фигур во всех руководствах по нервным болезням. Их продолжают изучать уже вторую сотню лет.
Причем удивительно, что точки акупунктуры и прочая шелуха прочно засела в сознании современных людей, а про зоны Захарьина-Геда мало кто знает. Видимо, у наших людей предки были китайцами.
Наблюдения ученого-клинициста показали, что при заболеваниях легких, печени, органов малого таза кожа оказывается вовлеченной в общий патологический процесс, становясь своеобразным маркером возникающих в организме нарушений. Захарьин первым обратил внимание, что определенные участки кожи реагируют болью, жжением, другими ощущениями на многие заболевания внутренних органов. Такие состояния неврологи потом назовут «отраженными болями». В одних случаях кожные сигналы появляются одновременно с болезнью, в других еще до начала заболевания.
Наше тело в нормальном состоянии, при давлении на любой участок поверхности должно чувствовать именно давление, но не боль. Если человеку больно от душа Алексеева, это не душ виноват, а множественные патологии человека.
Понять и убедиться в этом на практике легко. Надавите себе на палец руки. Даже при достаточно сильном давлении, чувствуется давление, но не боль. Подобным образом должен ощущать себя любой участок тела. Если имеется болезненность, то это говорит о возникающем нарушении, причем не только в месте давления, но и в связанных с этой зоной системах, органах или тканях.
Болезненные зоны на поверхности тела называют «представительными зонами».
Они представляют на поверхность информацию о состоянии связанных с ними рефлекторно внутренних органов. Причём важно отметить, что проявления нарушений намного раньше отражаются на поверхности тела, чем в самих органах. Например, человек не ощущает никаких болезненных проявлений при циррозе печени, миоме матки, поликистозе почек и даже при онкологии. Но вот представительные зоны будут просто «кричать». И для человека, способного распознать сигналы своего тела, не составляет никакого труда с точностью диагностировать своё состояние. Соответствие представительных зон на поверхности тела с внутренними органами и системами можно также посмотреть на рисунках. Нагуглите себе «зоны Захарьина-Геда».
Еще до того, как появляются серьёзные нарушения во внутренних органах и системах, представительные зоны сигнализируют нам об этих процессах в виде болезненности при надавливании. Болезненность эта проявляется в результате возникновения в данной зоне спазма гладкой мускулатуры капилляров, протоков желез, гладкой мускулатуры самих органов. В данном месте создаётся застой крови и лимфы. Часто в таких зонах можно увидеть гематомы или «синяки», возникшие сами собой или при небольшом усилии.
При постановке вакуумных банок на представительные зоны у людей с проблемами в соответствующих органах или системах возникают мощные гематомы на местах постановки банки.
Причём эти гематомы служат как методом диагностики, так и методом терапии. Организм начинает активно ускорять кровообращение и лимфоток в месте расположения гематомы, чтобы растворить её, ассимилировать. Попутно открываются спавшиеся капилляры, растворяются застойные и токсические очаги, одним словом, организм мощным чистым потоком смывает все застойные залежи и лишние компоненты.
Часто можно видеть как даже доброкачественные образования и сложнейшие сосудистые застойные процессы организм ассимилирует (растворяет) вместе с синяком.
Зоны взаимной иннервации существуют не только на туловище, но и на голове, шее, на руках и ногах. Анатомически наличие таких зон связано с сегментарным строением спинного мозга.
Через определенные позвонки проходят чувствительные волокна и к участкам кожи, и к внутренним органам. Такое взаиморасположение, в свою очередь, обусловлено процессами эмбриональной закладки и последующего развития органов и тканей организма. При росте эмбриона и плода расположение органов и кожных сегментов со связанной иннервацией значительно изменяется, некоторые органы «уезжают» довольно далеко от изначальной локализации, но невральная связь остается. Так, например, яичники «спускаются» в таз из области шеи, а сохраняющаяся иннервация, при проблемах яичников, сигнализирует болями в шее. Для выявления зон Захарьина-Геда и для установления их границ используют несколько методов:
1. Исследователь слегка зажимает между большим и указательным пальцами и немного приподнимает кверху кожу и подкожную клетчатку в исследуемой области; при отсутствии патологии соответствующего внутреннего органа манипуляция эта безболезненна, при наличии патологии отмечается более или менее сильная боль.
2. Наносят легкий укол булавкой, заходят в область зоны Захарьина-Геда, соответствующей пораженному внутреннему органу, при этом возникает болевое ощущение.
3. Прикасаются к коже в области зоны Захарьина-Геда теплой мокрой губкой или пробиркой, наполненной теплой водой, при наличии патологии соответствующего органа отмечается боль и жжение.
